Возросший во внезапно разбогатевшем Китае
спрос на слоновую кость поднял её стоимость до 315 долларов за килограмм и
лишил африканских слонов последнего шанса на выживание. Десятки тысяч слонов погибают
ежегодно из-за своих бивней, и вид находится на пороге того, что экологи называют "воронкой вымирания". Кения, Сиэтл, Гуанчжоу, Зимбабве - следы человеческих преступления в отношении слонов можно найти почти на каждом континенте.
Алекс Шуматофф
Фото: Гийом Бонн
Август 2011
(с сокращениями)
Ещё одна туша слона
была найдена на территории группы фермерских хозяйств Куку – одном из окружающих
национальный парк Амбозели в Кении участков, выделенных кочевому в прошлом
племени Масаи. В Амбозели живут примерно 1200 слонов, которые регулярно заходят
на территории фермерских хозяйств, находящихся в естественном ареале этих
животных. Более 7000 человек из племени Масаи живут со своими семьями и скотом
в расположенных неподалёку друг от друга окружённых изгородью жилищах – бомас –
которые сооружены на площади в 1133 км² на территории Куку. Традиционно Масаи
всегда сосуществовали бок о бок с животным миром. Они редко охотились на
слонов, поскольку почитали этих животных и относились к ним почти как к людям,
считая, что слоны, как и мы, наделены душой. В соседних племенах сохранилось
поверье, что когда-то слоны были людьми, которые из-за своего тщеславия были
превращены в животных и наделены красивыми ослепительно-белыми бивнями,
обрекшими их, по удивительно правдивой логике мифа, на вечное преследование
охотниками из-за человеческого тщеславия. Масаи верят, что, когда молодая
девушка выходит замуж и её жених забирает её из родной деревни, она не должна
оглядываться, иначе превратится в слона. «Но в последние несколько лет всё
изменилось, - сказал мне один из членов племени. – Жажда денег изменила сердца
людей Масаи».
В 2008 году последовавшие за выборами этнические
конфликты и глобальная экономическая рецессия вдвое сократили поток туристов в
Кению, что, в свою очередь, сказалось на проблемах обеспечения защиты диких
животных в национальных парках. В Амбозели погибло более 400 слонов. Масаи
потеряли большое число своих коров и до сих пор пытаются выжить. В то время как
цена на слоновую кость достигла своего исторического максимума, многие из них
рискуют навлечь, согласно традиционным поверьям, несчастье на свои семьи,
занимаясь браконьерством. Торговцы, платящие наличными – около 40 долларов за килограмм
необработанной слоновой кости – и продающие её затем китайцам, находятся совсем
недалеко, по ту сторону границы с Танзанией. Возможно, существует целая цепочка
посредников, но факт тот, что не обнаруженная в международном аэропорту Джомо
Кениатта собаками-ищейками Кенийской службы по защите животных (K.W.S.) контрабанда
попадает, преодолевая неисповедимые пути, в Китай, где цена на слоновую кость
достигает сейчас 315 долларов за килограмм и выше.
Стадо слонов в национальном парке Амбозели, Кения
90% задержанных в аэропорту Джомо Кениатта
за контрабанду слоновой кости являются гражданами Китая, и половина всех
случаев браконьерства имеет место в пределах 30 километров от одного из пяти
масштабных китайских проектов строительства дорог.
В Амбозели в течение 30 лет практически не
существовало браконьерства - до того,
как китайская компания получила контракт на строительство шоссе длиною в 113
километров, проходящего прямо над парком. Начиная с 2009 года, когда сюда
прибыли строительные бригады, были убиты четыре великолепных самца с большими
бивнями, и, по последним сведениям, браконьеры теперь охотятся за слонихами.
Это социальная и генетическая катастрофа, потому что отношения в семейных
группах слонов строятся по принципу матриархата, и потеря лучших производителей
среди обоих полов в генофонде может привести популяцию животных в Амбозели к
тому, что называется «воронка вымирания».
К сожалению, данная проблема не ограничивается
только Кенией. По всему континенту в странах ареала слонов от Мали до Южной
Африки, от Эфиопии до Габона погибают слоны, по некоторым подсчётам, в
количестве 100 животных в день – 36 500 особей в год. Но, как это часто
случается в Африке, точное количество слонов неизвестно (по разным оценкам оно
составляет от 400 000 до 650 000), также неизвестно количество
слонов, убитых с целью получения бивней (по разным оценкам, от «более 4000» до
«почти 60 000» в год), отсутствует информация о том, какое количество
слоновой кости было доставлено контрабандой в Азию (в течение по крайне мере 10
последних лет ежегодно в среднем 20 500 килограммов слоновой кости перехватывалось
в Азии или на пути в неё). Специалисты Международного фонда защиты животных
полагают, что около 100 слонов гибнет каждый день, и эта цифра соответствует
двум самым достоверным оценкам.
Представитель Кенийской службы по защите
животных и Сойла Саийалель, заместительница директора Проекта по исследованию
слонов Амбозели отправились в Куку, чтобы осмотреть тушу животного, и
пригласили меня присоединиться к ним.
Сойла, 40-летняя женщина из племени Масаи,
работала с Синтией Мосс, заслуженной американской деятельницей по защите
окружающей среды, начавшей этот проект в 1972 году, в течение 25 лет.Она хочет
выяснить, является ли последняя жертва одним из слонов Амбозели. Неделей ранее лесники
K.W.S. прямо на границе с парком застрелили двух браконьеров, убивших Магну,
одного из крупных самцов-производителей.
На севере страны проблема браконьерства
стоит ещё острее. Несколько недель назад в перестрелке в национальном парке
Меру было убито два браконьера и ранен лесник. Члены «Аль-Шабааб», молодёжной
группы исламистских боевиков, связанной
с «Аль-Каидой» и контролирующей бóльшую часть Сомали, прибывают сюда
через границу и убивают слонов в национальной охранной зоне Аравале. Слоновая
кость, равно как и кровавые алмазы, являются источником финансирования многих
повстанческих групп в Африке. Директор K.W.S. Джулиус Кипнгетич сказал мне, что «Кения
находится в незавидном положении, имея общую границу длиною в 1700 километров с
тремя странами, которые страдают от гражданских войн и наводнены огнестрельным
оружием – Сомали, Эфиопией и Суданом». Браконьерству на севере страны может
положить конец только полномасштабная военная операция.
Однако проблема браконьерства в Кении –
это только цветочки по сравнению с тем, что происходит в других африканских
странах ареала слонов. Кения теряет несколько сот слонов в год (в Кении принята
нулевая терпимость по отношению к браконьерству и запрещена торговля любыми
видами слоновой кости, в том числе запасами от 1989 года. С 1977 года действует
полный запрет на любой вид охоты).
Габон, Замбия, Зимбабве и Танзания теряют тысячи слонов. В Чаде, где в
1979 году насчитывалось 15 000 слонов, теперь осталось менее 400. В
Сьерра-Леоне счёт идёт на единицы.
Апрель этого года стал самым жестоким
месяцем текущей волны убийств. За первую неделю мая была конфискована тонна
слоновой кости в Кении, более 590 килограммов во Вьетнаме (из Танзании), а в
аэропорту Энтеббе в Уганде был арестован китайский гражданин, имевший при себе
34 отдельных фрагмента слоновой кости. В довершение всему был задержан дипломат
Южной Кореи, пытавшийся провезти 16 бивней в Сеул. Масштаб бойни набирает обороты.
В ходе великого истребления слонов в
1970-80-х годах их популяция в Африке сократилась с 1,3 миллионов особей до
600 000, а популяция слонов в Кении -
со 120 000 до 15 000 (сейчас она примерно удвоилась).
Считается, что на пике происходившей бойни за один год по всему континенту было
убито 70 000 животных. Сейчас это число вдвое меньше, но и количество
оставшихся слонов составляет половину от некогда существовавшего.
Предыдущее побоище было вызвано
экономическим бумом в Японии. Сегодняшний кризис вызван появлением китайских
нуворишей, или бао фа ху, число которых равняется населению Японии. Основными
потребителями являются мужчины среднего возраста, пробившиеся в ряды среднего
класса и желающие проафишировать свою платёжеспособность, когда дело касается
дорогих приобретений. Красивые изваяния из слоновой кости - традиционные символы богатства и статуса.
Сойла уверенно ведёт машину
по покрытой выбоинами грунтовой дороге, ведущей в Куку. В одном из бомас мы
забираем Джохануса, скаута Масаи, обнаружившего тушу слона. Несколько дней
назад Джоханус искал следы льва вдоль реки и наткнулся на кровавый след слона, по
которому он пошёл. Раненый слон направлялся в национальный парк Тсаво. С ним
был другой слон, не раненый. За обоими слонами шли двое мужчин – местные Масаи,
сообщил нам Джоханус. Он показывает нам следы у реки. Мы поднимаемся по покрытому красными камнями
склону – полю древней застывшей лавы, на котором изредка встречаются островки с
травой и заросли акации, в которые исчезают, едва завидя нас, покрытые красной
пылью зебры и антилопы палы. Через полчаса мучительного похода мы на месте.
В нос ударяет тошнотворный запах гниющего
мяса – на расстоянии нескольких метров от кровавого следа мёртвый разлагающийся
слон лежит на коленях в огромной луже из собственной крови, над ним жужжит рой
мух. Браконьеры закрыли тушу ветками, чтобы её не нашли стервятники, которые в
свою очередь привлекут внимание пилотов Службы по защите животных, ежедневно
облетающих территорию. Голова слона обезображена мачете - отрублены глаза,
хобот, бивни. Хобот, как подозревает Сойла, утащили гиены. Бивни разрубали
топорами. Отсутствующие щёки делают рот слона похожим на зияющую чёрную дыру,
напоминающую рисунки Фрэнсиса Бэкона с изображением немого крика. Хвост слона
отрезан. Браслеты из чёрного волоса со слоновьих хвостов всё ещё очень
популярны у туристов. Тело животного проткнуто копьями 23 раза с обеих сторон.
Сойла считает отверстия. Это было варварское, неумелое, местное браконьерство.
Случайное браконьерство. Если бы оно было спланировано, то использовался бы яд,
и не было бы необходимости столько раз пронзать животное.
Яд, известный как мбайа («зло» на суахили)
– это отвар из листьев двух деревьев и печени иглобрюха. Он настолько сильный,
что если в него обмакнуть кончик стрелы или копья, раненый слон умирает в
течение пяти минут и разлагается так быстро, что через 2-3 дня бивни сами
выпадают из шкуры.
Сойла надевает резиновые перчатки и берет
из туши образец крови и мышц, чтобы послать на анализ в лабораторию университета
Дьюк, где определят, относится ли этот слон к генотипу Амбозели. Браконьерами
могли быть скауты, нанятые частным фондом для защиты животных на территории
фермерского хозяйства, которых отстранили от работы до поры до времени,
поскольку в руководствах хозяйств иногда случается борьба за власть. Скауты
знают маршруты слонов и им отчаянно нужны деньги.
Национальный парк Амбозели
На обратном пути мы дружно храним
молчание. По другую сторону от китайского шоссе из-за деревьев появляется
огромный слон, украшенный идеально симметрично расположенными бивнями. «Это
Упендо («любовь» на суахили), - говорит Сойла. – Он узнал звук машины и вышел
поприветствовать нас». Упендо поднимает свой хобот как перископ, втягивает
воздух, и это говорит о его лёгком чувстве подозрения. Он явно чует присутствие
незнакомого мужчины и слышит взбудораженное щёлканье фотоаппарата. Хлопнув
ушами и издав прощальный храп, он быстро возвращается в заросли. Сойла
объясняет: «Он говорит нам: надоели вы мне. Больше никаких фотографий».
До наступления сумерек остаётся ещё
несколько часов, и мы можем понаблюдать в парке за слонами. Прошли дожди, и на пастбищах
с сочной травой собрались слоны в группы по 70 и более особей. Взрослый слон
съедает примерно 136 килограммов растительности в день. Слоны могут прожить до
65 лет и достигают половой зрелости, как и люди, в подростковый период.
Малыши бегают между ног матерей, пытаясь
пососать молоко. Назойливый слон маячит на периферии территории. Он находится в
состоянии масф («возбуждение» на хинди). Именно здесь в 1978 году коллега
Синтии Мосс Джойс Пул сделала открытие, что масф - это не заболевание, как полагали раньше, а
период репродуктивного цикла, длящийся до пяти месяцев, во время которого
уровень тестостерона слона может превышать нормальный в 100 раз.
Слоны способны к глубоким переживаниям.
Они никогда не скрывают своих чувств и лишены коварства. Это крайне
чувствительные животные, полностью осознающие происходящее вокруг, и мы только
начинаем понимать их сложную систему восприятия. Они могут почувствовать
гремящую далеко грозу по еле уловимому сотрясению почвы, а семейные группы,
находящиеся друг от друга на расстоянии пары километров, поддерживают постоянный
контакт при помощи ультразвука высокой интенсивности, который человеческое ухо
уловить не в состоянии. Никто не знает, что они на самом деле говорят или о чём
думают. Учёные только начинают осторожно говорить об «эмпатии» и
«нейрокогнитивности».
Сойла говорит, что каждый слон – это
отдельная личность. «Некоторые более склонны поговорить, некоторые злопамятны,
есть глупые. Они очень похожи на нас. Иногда, когда я за ними наблюдаю, то
забываю, что работаю. Я забываю, что они - слоны,
а я – человек». Но слоны, конечно,
не люди. Они намного древнее и изначальны и обитают в другой плоскости
существования. Задолго до того, как мы появились на этой планете, они сумели
выжить в мире, который не претерпел существенных изменений, который является
самодостаточным, а не хищническим или деструктивным. Мы были близки к слонам с
самого начала. Несколько десятков человек, покинувших Африку, вполне могли
следовать по слоновым тропам. Это, действительно, поразительно, что нечто
допотопное и не похожее на нас всё ещё присутствует в этом мире. Такие чувства одолевали меня, когда я наблюдал за слонами. Они нужны миру. Они нужны нам.
В Амбозели садилось солнце, и из-за
расступившихся облаков показался покрытый снегом пик Килиманджаро. Все слоны
направляются к топям длинными цепочками, растянувшиеся караваны идут по вечной
саванне, исчезая на горизонте, как это делали их предки на протяжении
бесконечно долгого времени. «Как-будто они идут на встречу, которая ждёт их на
краю света», писал Исаак Динезен в книге «Из Африки».
Сиэтл
Пытаться пресечь отправку слоновой кости –
это всё равно что играть в «три напёрстка», сказал мне Сэм Вассер, биолог,
занимающийся защитой окружающей среды. Вассер разработал способ получения ДНК
из конфискованной слоновой кости – единственный, исключительно важный метод,
дающий возможность определить, из какой части Африки она получена. Например,
конфискованная в 2006 году в Гонконге слоновая кость, отправленная из Дуалы
(Камерун), оказалась, по полученным в результате анализа ДНК данным, из
соседнего Габона. Это стало причиной возникновения подозрения того, что в
стране процветает браконьерство. До этого Габон считался незатронутым им.
Вассер также смог определить, что 60% слоновой кости, привезённой в Азию в 2009
году, имели танзанийское происхождение, а Замбия была и является вторым
основным её источником. Эта подобная взрыву информация была представлена в
прошедшем мае в Дохе (Катар), где Танзания и Замбия подали прошения в Конвенцию
по международной торговле вымирающими видами дикой фауны и флоры (CITES) с целью предоставления им разрешения
продать свои старые запасы слоновой кости. Обнаружение случаев браконьерства в
этих странах сыграло решающую роль в признании ходатайств этих стран
недействительными.
В случае с тушей, найденной в Куку, мы
знаем, откуда эти бивни. Вопрос - куда
их отправят? Браконьеры, по всей видимости, переправили их через границу в
Танзанию и продали там торговцам в одном из четырёх городов, где, как известно,
слоновую кость покупают и продают. Оттуда, пройдя через руки нескольких
посредников, товар, очевидно, спрятанный на одном из грузовиков с древесным
углём был ввезён обратно в Кению, где его переправят в Момбасу или Найроби. Как
только слоновая кость попадает в Найроби и готова к отправке, можно проследить
китайский след. Сотни тысяч китайских рабочих и занятых на временных работах
тружеников работают в строительных, дорожных, горнодобывающих и нефтебуровых
бригадах во всех странах ареала слонов. Некоторым удаётся уехать домой с
несколькими килограммами слоновой кости в чемоданах, что позволяет удвоить их
мизерные заработки, или же их нанимают в качестве курьеров для
высокопоставленных персон. Но не эти люди являются настоящей проблемой, а
менеджеры, которые делают заказ на убийство слона и добычу бивней, а также
дипломаты, чей багаж не проходит таможенный досмотр, и китайские бизнесмены,
всё больше внедряющиеся в экономику Африки.
За последнее десятилетие число проживающих
в Африке китайских граждан выросло с 70 000 до одного миллиона. Оборот
торговли Китая на континенте – 114 миллиардов долларов – как ожидается, будет
расти на 40% в год. По информации сети Traffic, некоммерческой сети по наблюдению за дикой
фауной, каждый день в мире из-за слоновой кости арестовывают в среднем двух
китайских граждан.
Вернёмся, однако, к бивням.
Возможно, что контрабандисты переправили их в Момбасу, K.W.S. знает эти сети. Как
только слоновая кость попадает туда, с больших пароходов к частным причалам
местных «магнатов» приплывают небольшие катера, груженные героином и оружием, и
отчаливают со слоновой костью на борту. Торговля наркотиками, оружием, слоновой
костью и отмывание денег тесно переплетены, сообщил мне Джулиус Кипнгтич из K.W.S. Где есть одно,
обязательно присутствует и другое. Попав на большой пароход, слоновая кость запрятывается
в грузовые контейнеры с законно перевозимым грузом, например, сизалью (обработанные
волокна текстильных агав), авокадо или керамической посудой.
По всей Африке добытую из только что
убитых животных слоновую кость тайно грузят на самолёты и пароходы - с этого
момента начинаются её странствия по Ближнему Востоку и Азии: Бейрут, Дубаи,
Бангкок (в настоящий момент является крупным центром перекупки), Тайпей,
Вьетнам, Сингапур, Куала Лумпур, Шанхай, Гонконг, Макао. Одна партия,
спрятанная в сизале, была переправлена из Танзании на Филиппины, а оттуда
попала на Тайвань, где таможенная служба задалась справедливым вопросом - зачем
отправлять сизаль из Танзании на Филиппины, самый крупный в мире производитель
сизали? Это всё равно что импортировать во Флориду апельсины. Проверив
контейнер, работники таможни обнаружили 484 отдельных фрагмента слоновой кости.
Слоновую кость никогда не отправляют из
Африки напрямую в конечный путь назначения. Маршруты постоянно меняются. Но в
конечном итоге бóльшая часть товара прибывает по воздуху, морю или суше в Гуанчжоу,
ранее известный как Кантон – основной центр Китая торговли слоновой костью и
производства изделий из неё, находящийся неподалёку от Гонконга. Всё пути ведут
в Гуанчжоу. В этом городе с населением 8 миллионов человек живёт 100 мастеров
по резьбе из слоновой кости. Большинство из них работают на нелегальных
предприятиях. Но существуют также и легальные, принадлежащие государству
производства, приобретшие слоновую кость в результате одноразовой продажи
старых запасов, на которую в 2008 году получили разрешение от CITES Южная Африка, Ботсвана, Намибия и
Зимбабве. Рынки Китая и Японии получили тогда 100 тонн слоновой кости.
Аргументом этой сделки послужило заявление, что такое количество сырья
удовлетворит спрос в Китае и Японии, что скажется на сокращении масштабов
браконьерства. Но эффект оказался прямо противоположным: масштабы браконьерства
неумолимо увеличиваются, и большое количество нелегально добытой слоновой кости
выдаётся за старый запас.
Очевидно, что не должно существовать как
нелегальной, так и легальной продажи слоновой кости, на которую необходимо
ввести полный запрет. Надо прекратить поддерживать спрос и поощрять живущих в
бедности африканцев убивать слонов. Эти меры наряду с образовательной работой в
Китае остаются единственной надеждой для ещё оставшихся в природе диких слонов.
Страны Африки должны последовать примеру Кении, в которой в 1989 году были
сожжены запасы слоновой кости. Президент Даниель арап Мои собственноручно
поджёг 12 тонн бивней, лишив тем самым правительство прибыли в миллионы
долларов, и провозгласил: «Чтобы положить конец браконьерству, нужно остановить
торговлю, а для этого необходимо убедить конечного покупателя не приобретать
слоновую кость. Я призываю людей всего мира прекратить покупать слоновую
кость».
Гонконг
В коридоре, ведущем из
самолёта в отделение таможни в международном аэропорту Гонконга, есть комната,
в которой представлены запрещённые изделия из дикой фауны, в том числе панцирь
морской черепахи и украшенный резьбой бивень слона. Гонконг и соседний Макао
остаются двумя основными пунктами отправки слоновой кости из Африки. Несколько
дней назад в Макао на пляже около гостиницы Westin была конфискована одна тонна слоновой кости. Если
средняя пара бивней весит 5.7 килограммов, то задержанная партия означает, что она
стоила жизни 175 слонам. За последнее десятилетие ежегодно в среднем изымалось 20 500
килограммов слоновой кости. По оценке Интерпола, они перехватывают 10%
контрабанды, что означает реальную цифру в 205 000 килограммов в год, или
более 35 000 слонов ежегодно. Согласно этим расчётам оценка Международного
фонда защиты животных в 36 500 убитых слонов в год – 100 животных в день –
вполне правдоподобна.
В пассаже магазинов гостиницы, где я
остановился, в одной из лавочек предлагают браслеты из «настоящей слоновой
кости». Цены от 200 до 600 долларов. «Я думал, что продажа изделий из слоновой
кости запрещена», - обратился я к
продавщице.
«Это свободный порт. Вы можете купить всё,
что пожелаете», - ответила она.
«Но в аэропорту висит объявление о том,
что это запрещено», - настаиваю я, и девушка быстро находит ответ: «Да, продажа
африканской слоновой кости запрещена. Но этот браслет из бивня мамонта. Всё в порядке». Но браслеты-то без единого пятнышка, сливочно-белого цвета, в то время как
кость мамонта имеет ореховый оттенок с прослойками. Эта слоновая кость,
несомненно, имеет своим происхождением африканскую саванну.
Пара американских туристов с южным
акцентом жадно перебирает браслеты. «На вашем месте я бы их не покупал, -
предупреждаю их я. – Один парень из Атланты недавно был оштрафован на
400 000 долларов за ввоз в страну фортепьянных клавиш, сделанных из старой
слоновой кости».
Согласно американскому законодательству на
территорию США можно ввозить слоновую кость, имеющую возраст более 100 лет, что
подтверждено соответствующими документами, или отвечающую исключительным
положениям американского Закона о сохранении исчезающих видов животных и птиц,
одобренным CITES, например,
охотничьи трофеи из Танзании или Зимбабве, где разрешена спортивная охота. Если
бы браслеты были произведены на легальной основе, продавщица бы об этом
сообщила и заполнила соответствующие документы.
Я хмуро смотрю на американскую пару, и они
отдают браслеты продавщице, которая хмуро смотрит на меня. Пара уходит. Я возвращаю продавщице хмурый взгляд.
Гуанчжоу
Я еду вечерним поездом в
Гуанчжоу – город оптовых продаж и мекку тысяч африканских торговцев, которые
покупают здесь одежду и обувь, которую потом продают в Дакаре или Киншасе.
Рядом со мной едут трое конголезцев.
Достигшее 8 миллионов человек население
Гуанчжоу продолжает расти, не перестают строиться районы многоэтажек,
изобилующие кричащими киосками и неоновыми вывесками. Этот новый китайский
капитализм похож на Диснейленд. В нём ощущается вибрация экономики и мощь
следующей глобальной супердержавы.
У меня назначена встреча с расследователем,
работающим под прикрытием для Международного фонда защиты животных. Её зовут
«Кристалл», ей 30 лет, она китаянка, очень изящная, бесконечно влюблённая в
слонов.
«Слоны – это приоритетная задача всего
мира в целом. Проблемой тигров занимается Азия, и мы стараемся что-то
предпринять в отношении бродячих кошек. В Китае нет законов о защите животных».
Несмотря на это вплоть до прошлого года убийство панды или слона влекло за
собой смертную казнь. В Китае проживает всего несколько сот диких слонов, все в
южной провинции Юнань, лежащей на границе с Лаосом и Бирмой. Это азиатские слоны,
Elephas maximus, их осталось всего около 50 000 – одна
десятая от африканской популяции. Бóльшая часть этих слонов обитает в Индии, и
ежегодно от рук браконьеров погибает 300-400 животных.
В Гуанчжоу существуют рынки,
специализирующиеся на мясе диких животных, например, змей и крыс, есть и
специальный рынок кошек. Вы можете выбрать понравившуюся живую кошку, и вам её
тут же приготовят. Есть поговорка, что южный китаец есть всё, что имеет ножки,
кроме стола, и всё, что имеет крылья, кроме самолёта. Я слышал о том, что
теперь это стало проблемой и с китайцами, проживающими в Африке. И не только с
теми, кто приехал из южный провинций. Они едят домашних собак и кошек,
бабуинов, гиеновидных собак, леопардовых черепах, варят суп из костного мозга
голеней жирафов и костей льва. Босс Кристалл, Грейс Ге Гариель из Пекина
сетует: «Сегодня китайское общество движимо только одним принципом – Делай Мне
Деньги. Путь к богатству отрицает проявление заботы о других – людей,
окружающей среды, не говоря уже о животных. К сожалению, практика южных
китайских провинций «есть всё, что попадается на глаза», в наше время находит
всё более широкую популярность. А китайцы сейчас имеют возможность путешествовать
по всему миру. В тех странах, где с законами и порядком имеются проблемы,
китайцы считают, что могут позволить себе есть что угодно».
«Другая проблема заключается в том, -
объясняет Кристалл, - что на китайском языке слово, означающее слоновую кость –
это слоновый зуб - xiang ya. Мы проводили исследование. 70% опрошенных
считали, что бивни выпадают сами, затем их собирают торговцы, а бивни снова
отрастают. То есть добыча слоновой кости не влечёт убийства животного. Более
80% опрошенных не стали бы покупать изделия из слоновой кости, если бы они
знали, что слонов ради этого убивают. Так что это просто невежество».
Но то же исследование показало, что
существует нежелание подчиняться системе контроля над оборотом слоновой кости и
желание получить слоновую кость «по средствам». 14,5% опрошенных уже являлись
потребителями изделий из слоновой кости, и 76% были готовы нарушить закон,
чтобы купить их по более дешёвой цене.
Найроби
Я сижу рядом с Иеном Дугласом-Гамильтоном,
который, вероятно, сделал для африканских слонов больше, чем кто-либо. Пионер в
изучении поведения слонов и основатель организации «Спасите слонов»,
Дуглас-Гамильтон наблюдает по компьютеру из своего офиса за передвижением по
национальному парку Самбуру 23 слонов, на которых надеты радиоошейники.
Самбуру, как и Амбозели - это райский уголок Африки, которому угрожает
браконьерство. Неподалёку от него также находится китайский
дорожно-строительный проект, и в результате увеличения в этом районе отчаянно
нуждающегося в наличных деньгах населения браконьерство начинает расти.
Штаб-квартира организации «Спасите слонов»
находится в Самбуру, и Дугла-Гамильтон хорошо знает многих из 900 слонов лично.
Сигналы радиоошейников посылаются на местный передатчик мобильной связи, и он
следит за передвижениями слонов через спутник. Месяц спустя тонкая медленно
движущаяся красная линия на его мониторе, означающая одну из любимых слоних
Самбуру Резилиенс (Стойкость) из группы Вирчьюс (Добродетели), внезапно
остановилась. Дуглас-Гамильтон связался с лесниками K.W.S, которые нашли
Резилиенс, застреленную автоматной
очередью. Группа Вирчьюс буквально стёрта с лица земли. Группы Хоуп
(Надежда) и Энтузиазм погибли, и четыре из семи слонов с радиоошейниками на
горе Кения также погибли в этом году.
68-летний Дуглас-Гамильтон изучает слонов
в Африке с 1965 года. Он только что вернулся из Китая. «Я настроен довольно
оптимистично в отношении возможного установления долгосрочного сотрудничества.
Нам показали несколько сот их слонов, за которым люди ухаживают с большой
заботой. Китайцы приедут в Самбуру, чтобы посмотреть на наших слонов. Если бы
китайцы относились к африканским слонам, как к своим, то проблемы бы не возникло».
Но Китай не является единственной
проблемой. Организации и африканские власти, в компетенцию которых входит
отслеживание и контроль над браконьерством и торговлей слоновой костью, не
получают достаточного финансирования, страдают от нехватки кадров и
прозрачности ведения дел и в некоторых случаях скомпрометированы нечистоплотными
целями. Доктор Ричард Лики, который задумал и организовал знаменитое кострище
старых запасов кенийской слоновой кости в 1989 году, а теперь вновь занимает
пост директора K.W.S. (на этом посту он пережил три покушения, в том числе авиакатастрофу,
которая лишила его обеих ног), сказал мне: «CITES – это анахронизм и позор. Её финансируют и
контролируют представители торговли слоновой костью, поэтому пора её закрывать.
Сама концепция торговли представляющими высокую ценность видами диких животных
как способ их сохранения является абсолютно несостоятельной». Лики сравнивает CITES и американскую Комиссию по ценным бумагам
и биржам: «Она создана для осуществления регуляторной функции, а стала
пособником, и жертвами оказались не миллионы людей, а природа».
Национальный парк Хуанге, Зимбабве
Мы едем с Джонни Родригесом, руководителем
оперативной рабочей группы Охраны окружающей среды Зимбабве, в национальный
парк Хуанге, самый крупный в Зимбабве, в котором обитает одна из самых больших
групп слонов в Африке. По оценкам, в парке должно насчитываться 50 000
слонов, но Джонни так не считает. За день мы проехали 500 километров по всему
парку и на закате увидели только двух крупных и одного небольшого слона, быстро
пересекающих дорогу. Мы не встретили ни одного животного у искусственных
водопоев, ни одного в долинах между покрытыми лесами небольших холмов, только несколько
пугливых зебр, антилоп и африканских кабанов – малую часть от того, что здесь
когда-то обитало. Единственное, что мы находим, это скелеты десятков слонов,
убитых вдоль дороги: огромные подвздошные кости, черепа, берцовые кости,
выбеленные под солнечными лучами и разбросанные между тиковыми деревьями, а
также кучи навоза, оставленные другими слонами – таким образом они выражают
свою печаль, когда поминают своих сородичей. Слоны, несомненно, осознают смерть
и способны испытывать чувство горя.
Запах гниения приводит нас к туше, ещё
более разложившейся, чем найденная в Куку. Этот слон умер, лежа на боку. Его
шкура висит поверх раскинутых, лишённых мышц ног, как сдувшийся воздушный шар.
Верхняя часть грудной клетки отсутствует, внутренности растащены гиенами и
стервятниками. Бивней нет. Слон был убит в парке в 800 метрах от его границы. Лесники определили, что
убийцы находятся в близлежащем охотничьем домике. Гиды домика заявили, что слон
был застрелен на принадлежащей им территории – в соответствии с ежегодной квотой
на отстрел шести животных. Раненое животное ушло в сторону парка, и они забрали
его бивни, посчитав их своей добычей по праву.
Десятки охотничьих домиков
Зимбабве используются охотниками за трофеями, большинство которых приезжает из
Техаса, Германии, Саудовской Аравии и Мексики. Они платят от 10 000 до
60 000 долларов за убийство крупного слона. Деньги поступают правительству
и собственнику охотничьего домика, а охотник имеет право увезти домой голову и
бивни животного.
Охотники – единственный вид
человеческих хищников, которых должны опасаться слоны в Зимбабве, объясняет
Джонни. «Лесники убивают их и других животных за продуктовый паёк, который
выдаётся им по четвергам. В противном случае они просто умрут с голоду,
поскольку правительство не заботится о том, чтобы у этих людей было пропитание,
- говорит он. – Во-вторых, местные ставят ловушки. Язык не поворачивается
обвинять их, потому что им надо чем-то кормить свои семьи, а безработица
достигает 80%. Далее, военные, у которых посты по всей стране, а поскольку
соблюдение квоты на отстрел слонов никем не обеспечивается, то они превышают её
и продают слоновую кость китайцам. Есть ещё профессиональные охотники,
поставляющие мясо местным общинам. У этих квота на отстрел слонов равняется 500
животным, но они добиваются разрешения увеличить это число ещё на 180. Есть
друзья Мугабе, которым он отдал конфискованные частные заповедные территории.
Они, в свою очередь, превратили их в охотничьи угодья и уничтожают животных. На
каждый такой территории есть бойня, на некоторых имеются мясная лавка и свалка
костей. Я видел фотографии одной из них – пара гектаров покрыта целыми белыми
костями. Мясо диких животных отправляют в туристические домики и местные
продовольственные магазины. Ну и, наконец, существуют промышленные браконьеры
из Южной Африки, которые перелетают через границу из-за Лимпопо и пользуются
помощью зимбабвийских эмигрантов, которые знают тропы миграции животных и кому
нужно дать взятку. Всё очень хорошо организовано. Недавно двое были задержаны
со 2000 шкурами зебр».
Зная о масштабах убийств, Джонни не верит
заявлениям правительства о том, что число обитающих Зимбабве слонов достигает
100 000 – 120 000. По его оценке, эта цифра составляет, скорее,
30 000 – 40 000. Последняя перепись была проведена в 2006 году, когда
насчитали 85 000 слонов, плюс-минус 7000. «Наши расследователи, когда
облетали парк Чизарира, обнаружили 900 туш животных, и мы знаем, что бóльшая
часть слоновой кости продаётся в Китай», - говорит Джонни.
На водопое Хайд мы находим пять жирафов.
«Привет, ребята, - машет им Джонни и, зажигая сигарету, размышляет. - Мы
многому можем поучиться у животных. Когда они подходят к воде, каждый вид
соблюдает свой черед. Пять лет назад, когда в этом парке ещё водились дикие
животные, я снимал этот водопой на видеокамеру в течение 24 часов. Слоны,
жирафы, зебры, чёрные антилопы, лесные антилопы, бородавочники, бабуины, даже
гиены и шакалы – все приходили на водопой и пили по очереди. Это походило на
Ноев ковчег. Попив, они возвращались, опять соблюдая очерёдность. И ты
задаёшься вопросом – почему люди не могут извлечь из этого урок? Мы бы
переубивали друг друга ради доступа к воде».
Водопад Виктория, Зимбабве
В туристическом магазинчике
в центре городка Виктория Фоллс продаются
изделия из слоновой кости. Продавщица демонстрирует нам полуметровый
бивень, вырезанный в виде идущих друг за другом слонов. Бивень стоит 2000
долларов. В другой лавочке продавщицы показывает почти метровый бивень, также
изображающий процессию слонов. Цена та же. Она объясняет, что эти бивни
принадлежали отстреленным в результате выбраковывания слонам. Южная Африка
прекратила селекционный отстрел в 1994 году, но в Зимбабве его проводят до сих
пор. В период между 1960 и 1994 годами в этой стране отстрелили 46 755
слонов. Аргумент – «сохранение биологического разнообразия», которое, как
утверждалось, нарушалось из-за чрезмерного количество слонов. В 1980 году за три
месяца в Хуанге было убито 5000 животных, а в 2008 неким британским охотникам
было разрешено расстрелять целую семью из 11 слонов, что входило в программу
селекционного отстрела среди популяции, которая, как утверждается, насчитывает
50 000 животных. По словам Грэхэма Чайлда, бывшего директора Управления
национальными парками и дикой фауной Зимбабве, «с 1986 года, особенно в 1992
году, департамент использовал высокие цифры для своих политических игр и для
повышения прибылей, получаемых, в основном, за счёт спортивной охоты. Забота о
среде обитания, от которой зависит будущее как слонов, так и других диких
животных, очевидно, никого не интересовала».
В Южной Африке в период между 1967 и 1999
годами в национальном парке Крюгер в рамках программы селекционного отстрела
было убито 14 629 слонов, чтобы сохранить популяцию в 7000 особей –
столько может вместить парк. Доктор Маркус Хофмейр, главный ветеринар в
Крюгере, описал стандартную операцию селекционного отстрела: начинать надо с
выстрела в мозг слона с вертолёта, используя крупнокалиберное оружие, не менее
375 калибра. «Спазматические подёргивания одной или более ног часто
свидетельствует о правильном выстреле». Когда животное упало, надо сделать
второй «контрольный выстрел», чтобы убедиться, что животное умерло. Первой надо
убивать главную слониху, «что приводит в смятение остальных членов группы,
которых в этом случае можно быстро добить, когда они кружат на месте». После
того как некоторые осиротевшие слонята-самцы, на глазах которых убивали их
матерей, выросли в животных-психопатов, насилующих носорогов и нападающих на
туристов в национальном парке Пиланес, процедура отстрела была изменена. Теперь
«этичным» считается расстрелять всю семью целиком. Южная Африка оставила для
себя открытой возможность возвращения к «летальной практике».
Комментариев нет:
Отправить комментарий